Когда хочется трындеть и ныть - просто добавляй еще строчки в отчет.
Это кусок. Так уж получилось - с конца и отперсонажное.
Скоолько отсебятины...
Чтоб написать то что было раньше, надо выбрать другую стартовую точку.
Но сейчас - так.
Вы несете холодную смерть, что падает с неба. Каждая стрела уносит в небытие еще одну оскаленную пасть.
Но этого мало, и каленые наконечники отскакивают от прочной шкуры некоторых тварей.
Трещит и качается стена, и кто-то, не удержавшись, уходит в небытие.
Пролом в стене, и вы, спустившись, отходите по проулкам.
Перед вами остаются дракон и балрог - один тверд как скала, другой словно состоит из огня и дыма.
И стрелы их не берут.
За соседним проулком - путь в тайный ход, который теперь открыт, и еще слышен шорох одежд уходящих.
Если они пройдут туда, то учуют.
Уходите, говорите вы своим воинам, уходите туда где луки могут что-то сделать, уводите тех кто не может драться.
И достаете мечи, закаленные против огня и яда.
Друг мой, светлая Радуга, сколько мы сможем продержаться, как долго мы будем отвлекать? Раз за разом оказываемся плечом к плечу, даже если не планировали.
Шаг, шаг, в сплетение улиц, по некогда белым мостовым под разноцветными флагами.
Пока получается блокировать хищный кончик бича. Лук прожжен пополам.
Эгалмот уворачивается от струи пламени, попадает прямо под бич, откатывается в сторону, в так кстати подвернувшееся укрытие, что раньше было навесом какой-то лавки.
Дракон довольно фыркает, разворачивается и неспешно уходит.
Что ж, темень и пламя, унесшее уже слишком многих.
Я не могу тебе навредить, не подставившись под смертельный удар.
Но я могу тянуть время.
Никогда толком не умел петь.
Каждую секунду, что тварь занята мной, она не занята кем-то другим.
Танец на разбитых улицах.
Я знаю кто делал эту резьбу.
Витражи кого-то из Радуги.
Ткани, что расписывал я сам.
Осколок стены царапает щеку.
Рано или поздно это случается.
Вы снова в переулке рядом с ходом.
За спиной стена.
Бич проламывает защиту усталой руки, удар когтистой лапой гарантирует что ты уже никуда не денешься.
Балрог убеждается что ты еще жив и довольно уходит.
Как. Же. Больно.
Держаться. Не уплывать. Следить. Так надо.
Кости переломаны, на пол-тела ожог, колчан сгорел вместе с содержимым, и только светлая стрела, скованная кем-то из Дома Молота, издевательски лежит на краю зрения.
Еле слышные голоса. Туор кого-то тащит за собой в сторону хода. Иди, смешливый адан, дорога твоя к морю...
Тебя пытаются перевернуть.. нет, конечно, хорошее усилие целителя и много-много покоя способны поднять на ноги и не такое, но тут нет ни первого, ни второго, ни времени. "Бери стрелу, меч и иди!" - и на воле и ошметках осанве не оставляешь разведчице твоего дома ни мгновения для поступить иначе.
"Я не целитель, но я сплету тебе сон"
Зачееем...?
Нет сил противостоять чужой воле и словам, уходит боль, и рвется последняя нить, что удерживала сознание здесь.
Темнота.
Открываешь глаза, не чувствуя ни боли, ни жара.
Без лука, колчана и доспехов, в охотничьей рубахе, лишь кольцо на пальце да перья в волосах.
А больше ничего и не нужно.
Мимо пробегают двое, неся с собой Эгалмота. Жив, относительно цел. Мимолетный прилив радости.
Мой город разбит. Прости нас, наш Белый Цветок, мы тебя не уберегли.
Когда-то изящные украшения теперь разбиты, обожжены, залиты грязью, слизью и кровью. Там где прошел дракон - не осталось ни одной целой стены, центральная улица, по которой ходила энтица - нагромождение наспех сделанных баррикад.
Тела на улицах - темный металл и светлый металл, свалянные шкуры и праздничные одежды...
Надо закрыть мертвым глаза, да нечем.
Мы не отвели от вас эту участь. Простите.
Балрог подходит к телу, смотрит, переворачивает и разочарованно бурчит.
Нет, я конечно мог бы, идя в цепи, от страха распевать А Элберет, но это было бы недолго. Так что обломись!
Обнаружить что от волнения грызешь кусок сухпая из кармана. Ну и выверты у восприятия фэа..
Враги проходят по городу, добивая выживших или по только им известной логике отбирая пленных. К ним нельзя даже приблизиться - от некоторых фонит так, что становится больно, хотя вроде бы нечему. Как больная кость, только всем собой.
Идешь следом..зачем? Непонятно. Краем зрения видишь как буквально в ста метрах притаились горожане. Фух. Стараешься даже не думать в ту сторону.
Из разговоров конвоиров становится ясно, что это все, кого ведут в плен.
Видишь, как за вами крадется зеленая кочка.
Энадар, нандо что строил свой дом из травы и веток за стенами города и смеялся "когда мне становится тяжело быть в камнях, я ухожу к себе"
Кудда, балбес! Нахватался у нолдор самого вредного!
Набрасывается с ножом на того, от которого фонит болью.
Остается лишь беспомощно смотреть, как это существо смеется и прикосновением, не глядя, по частям парализует то к чему прикасается.
И в цепи появляется еще один пленник.
Дальше идти нельзя, дальше холод и боль, а светлая нить тянет на запад.
В Мандосе словно отдельный зал для погибших в этой осаде.
Плач, нервный смех, шепот и вой.
Держишься на осознании "я сделал все что мог, это было правильно"
Пока...
Динет, светлый лучик, улыбка и яркость, как тебя-то угораздило?...
Не уберег...
Плачь, плачь в мое плечо, хоть и нет у меня этого плеча, сквозь туман проглядывают лук и стрелы..полно, здесь больше не с кем воевать...
Если я могу быть тебе опорой здесь, я буду ей.
Мэлет среди них нет. И страх разжимает сердце.
Зато есть Эгалмот. Как тебя угораздило? Ничего себе!
Туор! Ты же был жив, когда уходил! Как не был?!
Я так и не сказал Тирвен спасибо за меч. Можно сделать это сейчас.
Вопль Койрэ Рога "я его достал! Его же бичом!" ... кто бы сомневался...
Король шутит, мол, собираем совет.
Бликом видения - шорох волн, Эарендиль собирает ракушки - уже настоящие, Антариель и Росэдэль выбрались и смотрят на синеву ошалелым взглядом, Мэлет плачет в полосе прибоя, Уйнен гладит ей пальцы волной.
Прикоснуться ветром.
Не горюй, моя леди.
Нам некуда спешить.
Я
Буду
Ждать.
У меня вся вечность впереди.
заметки на полях
В какой-то момент служители чертогов скучковали расползающихся эльфов около выхода... И кто-то запел и подхватил "когда прорастет трава"
И - из-за поворота в сторону моря идут выжившие.
Обе стороны сей сцены потом уверяют что не специально.
Для меня это был первый раз, когда погиб персонаж-эльф.
До того очень не хотелось сталкиваться с принципом "если эльф умер, то вторая роль только человек"
Каким бы раздолбайским синда не был Дуилин, сердце мое - сердце города, песня моя - песня белых стен, эхо моё - звук шагов по краю, где сотни лет не ступала беда.
Белый город - не место, но идея.
Упд.
В Чертогах, после песни, растроганный майа произнес "спойте еще что-нибудь!"
Тишина.
Да, на заказ не поётся даже в Мандосе...